Баня Дом-баня

Смотрит! Оступился упираясь… Такой фрагмент судьбы. Удачный. Первого сентября две тысячи двадцать второго года — практически предпоследний вагон уходящего поезда. Руки, губы, зубы, голова! Зубы необходимо чистить дважды день и каждый день. Губы прекратить кусать до крови. Сорок второй месяц. Удастся ли мне запрыгнуть на бегу? Попытаюсь заскочить! Первого апреля две тысячи девятнадцатого года — это сорок один месяц назад. Одна тысяча двести пятьдесят дней моего беспрецедентного пути. Судьба мояневыразительная в этих удивительных окрестностях истории. Неверно всадникам… Длинноногая беглянка, чувствующая и чувствительная. Поворотный круг, но в душе моей совершенно никакого ажиотажа или азарта. Нет и собранности. Лошаки достигли… Вообще ничего не осталось. Только ожидание неизбежно приближающегося скорого будущего, надеюсь что многозначительного. Просто календарь, да. Просто календарь, выпадающий из всеобщего исторического движения. В качестве единственной приглашённой звёзды на мой «праздник жизни» — донельзя замусоренное и недооформленное историческое время с войной и ковидом, а также прочими сверхизбыточными событиями на закуску. Историческое время совершенно, кажется, оторванное от меня. Признаться, но Я в нем застряла отчаянно. В поиске более внушительного объёма бытия, даже если и менее устойчивого. В поиске здесь и сейчас. Такое ощущение / такие ощущения. Сегодня увидела вывеску с цифрой «42». Не грустно, но и не весело, и даже не смешно. Настроение, наличествующее, механизированное, что совершенно оторвано от мира. Здесь и сейчас. Сегодня выкинула старые пластиковые ножницы черного цвета. В доме не оказалось ни одной отвёртки. Сегодня природа все ещё радовала хорошей погодой. Тепло, не холодно. Вечер. Прохладный вечер и моё несколько умирающее настроение. На подоконнике мирно развалившись смотрит в окно кошка по прозвищу «Стёпа». Сорок второй, удачный. Руки дрожат, трясутся в том числе от вечернего похолодания. Смартфон на коленях. Текст даётся очень тяжело, мысли прыгают словно пассионарные вши на сочном арбузе (да простит меня сочный арбуз, что будучи уже разделанным на неравные части покоится в холодильнике), шарахаются из крайности в более чудовищную крайность, в том числе в виде воспоминаний что не всегда «сочные» и «пассионарные». Belaire Rose нынче в остром антисоветском дефиците. Измеряется отныне не в бокалах, а только лишь в рюмках. Жизнь моя текущая измеряется похожим образом. Намедни приснился сон который внезапно выдернул меня из зоны привычного комфорта и заставил переживать. Нашла на тропинке кольцо с бриллиантом и тут же выкинула его по месту происшествия. Захотела вновь найти его не смогла, хотя прекрасно помнила куда выкинула. Несколько лет назад в Санкт-Петербурге почти что также нашла чью-то утерянную сережку с бриллиантом. После чего сдала ее в близлежащий ломбард и выручив за нее четыре тысячи рублей. Мне иногда везло. Не с каждым такое бывает, а со мной было. 6223. Жизнь проходит сбоку — моё тело на балконе собственн...

Смотрит! Оступился упираясь… Такой фрагмент судьбы. Удачный. Первого сентября две тысячи двадцать второго года — практически предпоследний вагон уходящего поезда. Руки, губы, зубы, голова! Зубы необходимо чистить дважды день и каждый день. Губы прекратить кусать до крови. Сорок второй месяц. Удастся ли мне запрыгнуть на бегу? Попытаюсь заскочить! Первого апреля две тысячи девятнадцатого года — это сорок один месяц назад. Одна тысяча двести пятьдесят дней моего беспрецедентного пути. Судьба моя