Центр ветеринарной инновационной медицины Российского Университета Дружбы Народов на улице Миклухо-Маклая

Игорь Васильевич Щуров — отличный хирург. Наш Тимоша страдал от грыжи тазового дна, не мог нормально сходить в туалет, только мучался от каловых завалов и постоянных позывов. Другие ветеринары не брались оперировать, и я их понимаю — ему УЖЕ 14 ЛЕТ, у него куча болезней, усталое сердце, он весит всего 3 кг, операция обширная — пластика грыжи из тазового доступа с установкой «сетки» с одновременной фиксацией кишки (лапаротомия — разрез на животе), с одновременной кастрацией. Оперативное вмешательство могло окончиться смертью на операционном столе. Игорь Васильевич единственный согласился пойти на эту операцию. Надо понимать, что в подобных случаях на кону стоит профессиональная репутация врача — в случае гибели пациента последует негативное отношение «родственников», вне зависимости от того, хорошо или плохо сделана операция. Все сделано блестяще — послеоперационный период протекает отлично, всего одни сутки в стационаре, пес ест, пьет, бегает, с туалетом больше нет проблем. Я сам по образованию врач-детский хирург, работаю в лучевой диагностике, так что поверьте, я знаю, о чем говорю. Хочу добавить по поводу негативных отзывов — недовольных пациентов нет только у тех врачей, которые лечат выдуманные болезни неработающими препаратами. Недовольства всегда много в онкологии — вы все делаете правильно, вкладываете душу, но пациент зачастую погибает не смотря ни на что, родственники страдают от утраты и обвиняют врачей. Хозяйке погибшей от онкологии собачки нужно посочувствовать, но надо понимать, что ее восприятие ситуации искажено болью от утраты. Ее отзыв, в изобилии снабженный красочными подробностями, следует читать критически. Переложить ответственность на чужие, сильные плечи, а потом представить ситуацию как злой умысел — это нормальная реакция на невосполнимую утрату. Невозможно не страдать с ней, когда читаешь вот это вот все. Это так по-человечески.... Что ж, таково оно, непростое бремя врача. Хочу поставить на вид «коллегам», которые позволили себе переступить через корпоративную этику, охарактеризовав неудачу другого врача, как «эксперименты» — неудачу в тяжелой клинической ситуации с неоднозначными исходами. Очень жаль, что они вряд ли это прочитают. Вы поступили недостойно! Ваше поведение не заслуживает уважения, только порицания. Еще раз хочу поблагодарить Игоря Васильевича, а также коллектив ЦВИМ РУДН, за успешное сложное лечение нашего пса. Он будет еще счастливо жить, а без лечения погиб бы в страданиях. Однако, он мог погибнуть и во время операции. Я понимал, что мы идем на риск, но наша семья приняла совместное с врачами клиники решение об оперативном лечении, и ответственность за исход вмешательства лежала бы и на хозяевах тоже. Эткин Петр Александрович, врач КТ и МРТ ГБУЗ МО «Мытищинская городская клиническая больница».

Пользуясь уязвимым эмоциональным состоянием хозяев больных животных, он нагло врет владельцам о целесообразности операции. Я все это пережила. Когда я стала догадываться, что на самом деле произошло с моей собакой, я пришла к Щурову и спросила, знал ли он, что моя собака всё равно умрет, что операция не могла ей помочь, и что не милосерднее ли было бы дать её дожить спокойно, без мук. На что Щуров мне сказал так: «НАУКА НИКОГДА БЫ НИКУДА НЕ ПРОДВИНУЛАСЬ, ЕСЛИ БЫ МЫ РУКОВОДСТВОВАЛИСЬ ТАКИМИ ЖИТЕЙСКИМИ ПОНЯТИЯМИ, КАК МИЛОСЕРДИЕ». Пожалейте своих питомцев и НИКОГДА не связывайтесь с этим человеком. Ниже текст моего оригинального поста на другом ресурсе, который я оставила после моего опыта несколько лет назад. После всего ужаса, перенесенного в клинике РУДН, я обратилась к другим ветврачам, которые были в шоке от того, что Щуров сделал с моей собакой. Эти врачи мне прямым текстом сказали, что операция, проведенная Щуровым — это результат какого-то эксперимента, который он проводил на моей собаке. У моей собаки была маленькая опухоль молочной железы. Щуров сделал в точности то, что описывали хозяева других пострадавших — вырезал сразу обе гряды молочных желез. Собака очень тяжело выздоравливала. Почти сразу после операции она стала хромать. Обследовав ногу, я обнаружила только маленький узелок запекшейся крови, как от укола или прокола, на задней поверхности бедра. Но точка была маленькая и тогда я ничего об этом не подумала. Когда я привела мою собачку на очередной приём к Щурову и обратила его внимание на хромоту и был сделан рентген, Щуров скалал: «Это метастазирование, нужно срочно ампутировать, чтобы спасти собаку». Я спросила, имеет ли это смысл, какие у неё шансы выжить, учитывая, что это метастаза. Он сказал, что шансы хорошие, он берётся делать эту операцию, что » если вы хотите спасти собаку, нужно срочно оперировать». Я в ужасе согласилась. Будь проклят тот день. У моей собаки неожиданно началась течка в день операции. Как я теперь знаю, операции никогда не делаются во время течки. Щурова это не остановило. Он отрезал моей собаченьке всю лапу, полностью. до позвоночника. При этом он использовал какой-то наркоз, якобы эпидуральный, который её не полностью усыпил. Когда её вынесли после операции, изуродованную, она плакала и кричала не переставая 10 часов. После этого начался ужас. Я должна была колоть ей антибиотики, она должна была постоянно носить конус, чтобы не могла разлизывать рану. Она ужасно мучилась. Она была очень сильная собачка, поэтому организм пытался бороться какое-то время. Я носила её гулять на улицу, как могла утешала её. Ей всё время было очень плохо и больно. Но она старалась переносить этот ужас стойко и даже виляла мне хвостиком со своего места, когда я приходила домой. Так продолжалось месяц. Я возила её на приёмы к Шурову. Он её тщательно обследовал каждый раз, спрашивал про симптоматику и говорил мне – да-да, всё нормально, всё хорошо, продолжайте делать уколы. Потом ей стало хуже. Когда Щуров увидел это, он сра...